На своих полотнах Делакруа запечатлел бурную жизнь эпохи, ознаменовавшейся во Франции смертельной схваткой республики и монархии.Эжен Делакруа родился в пригороде Парижа 26 апреля 1798 года. Официально его отцом считался Шарль Делакруа, чиновник среднего ранга, однако ходили упорные слухи, что в действительности Эжен был незаконнорожденным сыном всесильного Шарля Талейрана, министра иностранных дел при Директории (1797—99 годы) и в наполеоновской империи, а впоследствии, после поражения Наполеона, главы французской делегации на историческом Венском конгрессе 1814—15 гг. Отметим сразу, что именно столь «важным» происхождением некоторые исследователи объясняют ту терпимость, с которой впоследствии всегда относились официальные власти к «скандальным» работам нашего героя.По свидетельству мемуаристов, мальчишка рос сущим сорванцом. Друг детства художника, Александр Дюма, вспоминал, что «к трем годам Эжен уже вешался, горел, тонул и травился». К этой фразе требуются комментарии. Эжен едва не «повесился», нечаянно обмотав вокруг шеи мешок, из которого кормили лошадей овсом; «горел», когда над его детской кроват кой вспыхнула противомоскитная сетка; «тонул» во время купания в Бордо; «травился» же он, в виде «эксперимента» наглотавшись краски-медянки.Более спокойными выдались годы учебы в лицее, где мальчик проявил большие способности в словесности и рисовании и даже получал призы за рисунок и знание классической литературы. Художественные наклонности Эжен мог унаследовать от своей матери, Виктории, происходившей из семьи знаменитых краснодеревщиков. Настоящая страсть к живописи зародилась в нем в Нормандии, где он обычно сопровождал своего дядю, когда тот отправлялся, чтобы писать с натуры.Делакруа рано пришлось задуматься о своей судьбе. Его родители умерли, когда он был совсем юным: Шарль — в 1805-м, а Виктория — в 1814 году. Эжена после этого отправили жить к сестре. Но она вскоре попала в труднейшее финансовое положение, и в 1815 году юноша оказался предоставлен сам себе; ему нужно было решать, как жить дальше. И он сделал выбор, поступив в мастерскую известного академиста Пьера Нарсисса Герена (1774—1833), которого хорошо знал «через» своего дядю как модного живописца и опытного педагога.В 1816 году Делакруа стал учеником Школы изящных искусств, где преподавал Герен. Здесь царствовал академизм, и Эжен без устали писал гипсовые слепки и обнаженных натурщиков. Эти уроки помогли художнику в совершенстве освоить технику рисунка. Но настоящими университетами для Делакруа стали Лувр и общение с молодыми живописцами Теодором Жерико и Ричардом Бонингтоном.В Лувре он очаровался работами старых мастеров. В то время там можно было увидеть немало полотен, захваченных в период Наполеоновских войн и еще не возвращенных их владельцам. Больше всего начинающего художника привлекали великие колористы прошлого — Рубенс, Паоло Веронезе, Тициан и Леонардо да Винчи. Бонингтон, в свою очередь, познакомил Делакруа с английской акварелью и творчеством Шекспира и Байрона. Но самое большое влияние оказал на Делакруа Теодор Жерико.В 1818 году Жерико работал над картиной «Плот "Медузы"», положившей начало французскому романтизму. Делакруа, позировавший своему приятелю, стал свидетелем рождения композиции, ломающей все привычные представления о живописи. Страсть, переполнявшая это полотно Жерико, отличала ее от большинства неоклассических картин. Позже Делакруа вспоминал, что, увидев законченную работу, он «в восторге бросился бежать, как сумасшедший, и не мог остановиться до самого дома».Этот восторг давал о себе знать в его тогдашних живописных опытах. Прежде всего, это работа «Данте и Вергилий» (другое название — «Ладья Данте») (1822) — первая картина, выставленная им в Салоне. Впрочем, особого шума (подобного тому фурору, что произвел «Плот» Жерико) она не вызвала. Настоящего успеха Делакруа пришлось ждать еще два года. В 1824 году он показал в Салоне «Резню на Хиосе», описывающую ужасы недавней войны Греции за независимость. Бодлер назвал это полотно «жутким гимном року и страданию». Впрочем, гром обвинений едва ли не заслонил собой оценки, подобные бодлеровской, — многие критики обвинили Делакруа в чрезмерном натурализме.Тем не менее, главная цель была достигнута: молодой художник заявил о себе.Следующей работой, выставленной в Салоне («Смерть Сарданапала»), он словно намеренно злил своих хулителей, почти смакуя жестокость и не чураясь определенной сексуальности. Сюжет для полотна молодой мастер позаимствовал у Байрона. Таким образом, романтический стиль Делакруа вполне определился. «Движение передано прекрасно, — писал один из критиков о его другой похожей работе, — но эта картина буквально кричит, грозит и богохульствует».Последнее большое полотно, которое можно отнести к первому периоду творчества Делакруа, художник посвятил современности. В июле 1830 года Париж восстал против монархии Бурбонов. Не принимавший прямого участия в этих событиях Делакруа, тем не менее, симпатизировал восставшим, и это нашло отражение в его «Свободе, ведущей народ» (у нас это произведение известно также под названием «Свобода на баррикадах»). Показанное в Салоне 1831 года, полотно вызвало бурное одобрение публики. Новое правительство купило картину, но при этом распорядилось немедленно снять ее, слишком уж опасным казался ее пафос.К этому времени роль бунтовщика, похоже, Делакруа надоела. Явно обозначились поиски нового стиля. В 1832 году художника включили в состав официальной дипломатической миссии, направленной с визитом в Марокко. Отправляясь в это путешествие, Делакруа и подумать не мог, насколько сильно повлияет поездка на все его дальнейшее творчество. Арабский мир, который он представлял себе цветистым, шумным и праздничным, «материализовался» перед его глазами совсем другим — тихим, патриархальным, погруженным в свои домашние заботы, печали и радости. Это был затерянный во времени островок древности, напоминавший об ушедшей античности. В Марокко Делакруа сделал сотни набросков. В дальнейшем впечатления, полученные в этом путешествии, служили ему неисчерпаемым источником вдохновения, из которого он черпал сюжеты до самой смерти.По возвращении во Францию положение нашего героя упрочилось. Последовали официальные заказы на создание настенных росписей, которыми предполагалось украсить общественные здания. Подобные заказы открывали путь к славе.Первой монументальной работой такого рода стали аллегорические фризы, выполненные в Бурбонском дворце (1833—47). После этого Делакруа работал над украшением Люксембургского дворца (1840—47) и росписью потолков в Лувре (1850—51). Двенадцать лет он посвятил созданию фресок для парижской церкви Сен-Сюльпис (1849—61). Таким солидным послужным списком не мог похвастать ни один из современных художников — Делакруа на глазах превращался в признанного лидера французской живописи.К работе над фресками художник относился с огромным энтузиазмом. «Мое сердце, — писал он, — всегда начинает учащенно биться, когда я остаюсь лицом к лицу с огромной стеной, ожидающей прикосновения моей кисти».К сожалению, с возрастом художественная продуктивность Делакруа снижалась — отчасти из-за усталости, а отчасти из-за пошатнувшегося здоровья. В 1835 году у него обнаружилась серьезная болезнь горла, которая, то утихая, то обостряясь, постоянно с тех пор преследовала его и, в конце концов, свела в могилу.Делакруа не чурался общественной жизни, активно посещая различные собрания, приемы и знаменитые салоны Парижа. Его появлений ждали — художник неизменно блистал острым умом и отличался элегантностью костюма и манер. При этом его частная жизнь оставалась скрытой от посторонних глаз. Долгие годы продолжалась связь Делакруа с баронессой Жозефиной де Форже, но их роман так и не увенчался свадьбой. Старея, художник все больше дистанцировался от всякой «внешности», предпочтя ей мудрое одиночество.В 1850-е годы его признание стало неоспоримым. В 1851 год)' Делакруа избрали в городской совет Парижа, в 1855-м — наградили орденом Почетного легиона.В том же году была организована его персональная выставка — в рамках состоявшейся в Париже Всемирной выставки. Сам художник немало огорчался, видя, что публика больше знает его по старым работам, и лишь они вызывают ее неизменный интерес. Последняя картина Делакруа, экспонировавшаяся в Салоне 1859 года, и законченные в 1861 году фрески для церкви Сен-Сюльпис остались практически незамеченными.Это охлаждение омрачило закат великого романтика, тихо и незаметно скончавшегося от рецидива болезни горла в своем парижском доме 13 августа 1863 года в возрасте 65 лет.Сверху вниз:Делакруа прекрасно выразил особенности своего характера на этом раннем автопортрете.Фрагмент «Портрета Шарля Талейрана», написанного в 1808 году Франсуа Жераром.Художников-романтиков всегда манила к себе готика. Эти руины старинного монастыря Делакруа посещал еще в детстве, а позже воспроизвел на рисунке «Развалины церкви в монастыре Валъмон» (1832).Гравюра «Захват орудия на улице Септ-Опоре» посвящена июльским событиям 1830 года. Для ликвидации монархии Бурбонов восставшим потребовалось всего «три славных дня».Делакруа украсил стены Бурбонского дворца великолепными фризами. Среди них - показанные на этой фотографии «Промышленность» и «Правосудие».Делакруа был страстным почитателем Шекспира и написал более 20 картин по сюжетам его трагедий. «Дездемона, припадающая к ногам своего отца» (1852) - из этого ряда.Этот фотопортрет Делакруа был сделан в 1858 году.Спустя год после смерти Делакруа, в 1864 году, Анри Фантен-Латур написал картину «Апофеоз Делакруа». На ней изображены, среди прочих, сам Фантен-Латур (он - без фрака), Уистлер (стоит слева от центра), Мане (стоит справа от картины) и Бодлер (сидит справа на переднем плане).
Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Эжен Делакруа. Сайт художника.